Дискуссии - Наука

Сергей А. Алферов

Предназначение аналогично, гомологично идентичности. Они продолжают друг друга и растут из одного мироустроения. С особенностью призвания человек рождается. Особенность идентичности человек воспринимает. И они есть две стороны призвания человека.

И пока он – человек – он будет принадлежать народу, выражаясь на определённом языке, сопереживая общему (в «Мы») через отзывающиеся в детском сердце образы и звуки. Этот родовой контекст, народная душа создают среду для второй стороны призвания. Иначе человек просто потеряет способ выражения, интересный хоть кому-то: толи своему, толи иному. Он потеряет пронзительность слова. Он потеряет и значение, и себя.

В Народе живут, соединяясь, и «Я», и «Мы». В этом его онто-историческая органичность. Через Народ формируется культура. Он есть социальное естество, социальное Целое. И понятно тогда, что через народы Проведение участвует в социальности и направляет историю.

Человек, как социальная сущность, находится в народной душе; коих много. Они и порождают культуры, многообразные по языку и сознанию. А по вызовам духа формируют цивилизации в виде своего ответа на некие универсальные максимы бытия.

Универсальные значения находятся в духе, но. Человек не выхолащивается по своему содержанию лишь в конкретике народной души, культуры, идентичности. Это также как и призвание! Оно никогда не возможно в подражании. Призвание – это самостоятельное переживание, это проявление жизни души, когда она открыта Духу. Жизнь души в призвании сопровождается доверием; и это среда для Духа. А жизнь Духа – это вера, это уже активное действие. Универсалии Духа в том и заключаются, что направляют самовыражение душ. Души индивидуальны, а не универсальны.

И здесь происходит отсвет на содержание и отношения человека и общества (государства).

Естество (органичность, здоровье, развитие, гармония, своеобычность, непосредственность, обаяние, сила) человека в единстве мысли-слова-дела. Призвание – в естестве человека, в его правде. Правдивый человек имеет путь призвания. И наоборот. При этом все люди – разные. И все – нужны во множестве.

А социум нормирует. Было время, когда строгая прописанность поведения была главным для жизни/выживания любых проявлений разнообразия. А сейчас – Что главное для проявления и единства, и многообразия?

* * *

В человеке всегда действуют 2 природы, в его сознании борются 2 исхода, и у него во всех обстоятельствах стоит выбор между ними. Выбор из приятного без должного заставляет скользить по поверхности желаний. И мы отдаём (меняем) смысл на неопределённость; в результате не можем «провалиться» в глубинное бытие собственно Человека, откуда только и возможен естественный подъём к субъектности, ответственности, смыслам. И мы не можем пройти в тишину – за постоянный круг мыслей, за тревоги. А чтобы пребывать в покое реальности, надо свободу выбора подчинить критериям, которые выше тебя…

И также народ, нация, которые имеют свободу выбора лишь в своей ответственности, не подчинённой некой выгоде отказа. Но и могут разменять первородство на сытое удобство; становясь средством. Так поступает государство, которое в лице верховных институтов снимает с себя обязанность защиты бытия народа, не предстаёт за него пред Небом, утрачивая свастению. Выбирая лёгкую судьбу, оно теряет реальность и поддержку в ней. Отдав (продав) свою суверенность (как высшее над собой), народы и нации делаются невидимыми для Бога и будущего.

Человек больше государства по своим проявлениям. А государство – в многообразии проявлений людей – это форма объединения воль в выработке общего движения. Значит человек и его полная воля по определению выходят за пределы государства. И отсюда вопросы к действительному государству и действительному человеку – по их соотношению, сохраняющему взаимную действительность …

Мы – человеки – приходим на Землю испытанием автономности и ответственности. Но чаще становимся выделенными и особенными. Становимся «непонятыми другими»; в то время как являемся открытыми книгами, а «непонятность» снимается осознанием себя в реальности.

Реальный подъём человека в «Мы» происходит не механистическим подчинением, не механистической зависимостью. Но выбором приоритета высшего сознания (по ценностям за пределами одной жизни, в вечности) перед низшим, перед сиюминутным, временным. Выбором природы служения над природой получения. Это и даёт критерий, определённость (смысл) и покой.

Из особенностей отношений и выбора «Я-Мы» образуются 2 типа и 4 вида социума: материалистично-«научный» с 2-мя формами приоритетов через «Я» (1) или через «Мы» (2), и духовно-религиозный с 2-мя путями вмещения – «Мы через Я» (3) или «Я через Мы» (4).

В просто Человеке живут все пути. На первых 2-х он застывает догматически. В 4-м (пример империй Южной и Центральной Америк) социум становится рамкой духовного пути – что неизбежно извращается. И лишь «Третий путь» по природе человека имеет для него шанс формулирования целостности и восхождения…

Да это напряжение, страда, страдание – потому что словами, извне не вложить единое сознание, то есть ощущение живой меры в двойственной природе человека на земле. А это происходит в отношениях с другими, в реактивной шлифовке самоустановок, которая задаётся уже по факту преднамеренности. В напряжении конкретных проявлений меры «Я-Мы» человек и научается по-своему быть постоянно живым, текучим, взаимодействующим, направляюще-направляемым. Таков реализм соучастия жизни и личной ответственности.

Началом, условием Разума является самосознание, и то есть Он основывается на осознании «Я». Но далее возникает качественный выбор, ценностная определённость по целевому распространению этого «Я», по соотношению «Я» и «не-Я». Самосознание «Я» может иметь содержание Всеблагости, то есть Любви, то есть Творения. И самосознание «Я» может удовольствоваться исключительностью, с желанием умножения и дублирования… Узнаёте? – То, что и было в Начале, и воспроизводилось потом…

Так, зачем нам 2 природы и напряжение между ними? Зачем эта борьба внутри нас, и соответствующий джихад? Это ли счастье?.. Со-участие таким же в пути: едином во внутреннем и разном во внешнем… Не это ли даёт свободу быть собой, и свободу говорить просто; по тому, что внутри, что твоё в призвании? Предустановленность душевного здоровья в целостности, субъектности, особенностях нейрофизиологии, в адекватных поступках, приносящих удовлетворённость, и в смыслах (определённости) – разве можем мы быть счастливыми, выходя из этого, не исполняя это?.. Ведь если будет не так, то иное – это путь невроза… В том числе по замещению установками и признанием социума… Так каков знаменатель личностного и общественного – в человеке и социальности?..

Да, всё равно, человек правит свою жизнь в мыслях о мире, о мироздании, об остальных. Он находит ответы совместности бытия. И это же – как сухой остаток – уже есть в социо-нормах. Это рафинировано и отягощено прошедшим опытом. Оно нужно. Но важнее прийти к этому – потому что это одновременно означает и становление, и продвижение дальше. Каждый человек, опираясь на опыт предыдущих поколений перепознаёт мир, творя смыслы, и утверждает целостное бытие. Быть собой – это значит проживать и переживать эту жизнь, открывая её в общем бытии, не отворачиваясь от общего бытия. И тогда такое целостное самопроявление легче всего, потому что честно по отношению ко всему, потому что искренне, и значит правильно по самому последнему счёту.

Зачем нам это напряжение жизни, без которого мы уйдём с меньшим, чем пришли?.. Нам даны силы. А потом мы оказываемся в контексте представлений людей одного языка и одной истории о должном; которые упреждающе и авторитетно обуславливают и нормируют отношение – до своего осознания и поступка. И по травмам отношений или по удобству мы зарываем данные нам силы в песок социальной обусловленности. Вырастая в «цивилизованность», общество задаёт своим детям неизбежность подчинения общим нормам, зависимость утверждаемой идентичности, уменьшая проявления личного возрастания уже в детстве – в реальное, уравновешенное «Мы». А таковое реальное оно есть прорастание себя в то, что, конечно, уже существует в культурных кодах пост-фактум, но что не может быть заучено, а лишь пережито. Пережито по-своему, сердцем – а это и есть напряжение жизни, в котором взвешивается, осознаётся и та здоровая предустановленность внутренней целостности, и восходит понимание того, что есть за пределами механистичной логики, за пределами объектов. Реальная жизнь и внутренний покой в своём призвании.

При этом есть то, во что уклоняться невозможно, чтобы не стать «преступной системой» (см. дальше). И эти заповеди, эти ограждения и ориентиры и составляют единую ценность религий.

Так каков знаменатель личностного и общественного – в человеке и социальности?.. Каковы должны быть устроение, процессы, жизнь социума для личностного возрастания человека в Культуре, в каких здоровых, внутренних отношениях?..

* * *

Люди многообразны – в рамках опыта движения к Единому. Социум нормирует. И снова – Так какова тогда должна быть социальность – для Божественности?! Мы же хотим правды в человеке? То есть проявления его естества…

Но кроме этих постановочных (то есть заостряющих взгляд) вопросов на онтологию социального и Божественного есть ещё актуальные политические постановки.

Посмотрим на человека и общество как на однотипные системы. Начнём, естественно с человека, как источника и основы отношений.

Человек и по Писанию, и в эзотерике, и в ощущениях, и смыслах един в Теле-Душе-Духе. По связи в единой сфере Сознания эту структуру можно соотнести, как ПодСознание-Сознание-СверхСознание. Единая знаниевая (информационная) структура управления в теле работает бессознательно (подсознательно, под мышлением), а мышление на поверхности сознания, как на экране, содержит отражённые колебания движения мыслей, сопровождающих деятельность человека. Душа человека проявляет себя в чувствах, состояниях, языке, а на уровне сообщества откладывается в душе народа (в том числе в культуре). Человек выражается в Мысли. Кружение мыслей, эмоции, впечатления, память, круги обид, озарения, формулирование смысла, ощущения «из-под-ложечки», интуиции – всё это образует движение на неком экране души, экране мышления. Это очень беспокойный экран; связанный с разного рода установками… И он находится между подсознанием и сверхсознанием (Духом); наподобие перехода «n-p-N», то есть запирая или открывая прямую связь внутреннего (личного) пространства «Я» и Духа. Отрешённость от беспокойства (неуверенности мыслей) включает прямое управление Духа и тела…

Человек буквально находится в происходящем мышлении, в котором есть его «Я». Но что и когда здесь есть наша «Воля»?.. Ведь она вне поля мышления, вне поля памяти. Она «здесь и сейчас» вне мышления, но по тому, что важно. И она только там, где поступок, действие. Она в теле и Духе. А это – как если сказать, что она «на земле и в Небе», и то есть человек (рефлексирующая душа) здесь как-бы отстутствует?.. Он ни при чём? Да, причём, причём – ведь состояние и объемлется Душой как Единство. Как в том числе то, что способно отрешиться от «кружения мыслей»… Человек как-бы проваливается под мысли, в спокойствие действия. Тогда и говорят, что «воля находится в солнечном сплетении». Кстати, в обычности воля не работает во сне, там изменение с нашей стороны очень трудно делать силой, но можно отношением…

Довольство и гордость выводят на ощущение «хорошести», на поверхность мыслей. Интересно, что это здесь так и звучит – до-вольство, до-вольность… А выше мы говорили о напряжении жизни человека – без «в», как и вера Богу.

Кстати, а чем отличается в человеке его «вера Богу» и «вера в Бога»? Одним, тем, что во втором случае человек остаётся решающим посредником; последником. Его «вера в Бога» равна «вере в себя»; и при нахождении в рациональной логике начинается коллизия распределения. Если при этом человек берёт на себя ответственность, то «вера в Бога» – это атрибут его ответственности, его самости. А если человек отодвигает свою ответственность, то он в конечном итоге устраивает торг. Действительная же «вера Богу» сразу переводит из беспокойства мыслей в единство воли при том, что человек находится в Его заповедях, как своих…

Важно слышать вместе Тело и Душу, во взаимосвязи. Внимание к Телу важно не только для здоровья, не от самоцели здоровья. Состояние тела даёт различение душевного благополучия. Нестройность экрана мыслей в душевном неблагополучии создаёт сложности обращения к Духу. Тело – это уважаемое средство в единстве у человека Тела-Души-Духа.

Прослеживая дальше картину человека, и в соответствие выше названной структуре, можно заметить, что человек проявляет себя в Поступке-Слове(Чувстве/Состоянии)-Мысли. Здесь мы переходим к социальности (обществу, государству). Общество строится по человеку, в той разнице, что Дух – у человека. А в остальном, оно имеет Слово (Культуру, Идеологию) и Действие (как квази-субъект); то есть «Душу» и «Тело».

И вот теперь мы можем перейти к различению качества систем: человека и социума. В этом соединении мы имеем в виду систему не как противопоставляемый человеку официоз (хотя социальная система имеет такую тенденцию). Мы говорим о системе как определённом порядке задекларированных и институализированных отношений, который имеет структуру.

Нормальная (здоровая) система отличается единством мысли-слова-дела; плюс предоставлением выбора в этом, и тогда ещё ответственностью за нарушение целостности. Так в социальности, как это и в Божественности. По эффекту принципиального качества единства такие системы можно называть «добрыми». При этом противники, носители иного кода образуют анти-систему.

Нарушение указанного единства нарушает гармонию, выводит из равновесия – и это по-разному происходит у человека и социума, по последствиям. Человек – самонастраиваемая, саморавновесная система; но, что важно, на разном уровне. Возможность обращения к духу позволяет ему выходить за рамки обусловленности, вырываться из логики текущих ситуаций, менять произвольно направление, в котором он находится. Человек детерминирован не только материальными (телесными) и социальными отношениями. И он выводит социальные системы из однообразий, из механистичности. Но всему есть мера сохранения/развития.

Итак, человек имеет самостоятельное движение между равновесностью и неравновесностью; естественно, по своей ответственности. А вот неравновесность социума по факту нарушения единства слова и дела, идеологии (декларируемых ценностей и целей) и решений – это уже искажение. Дальнейшая особенность зависит от того, на кого направлено искажение: внутрь или вовне, - и об этом чуть скажем далее. Но в любом случае начинаются проявления сумятицы, путаницы, чепухи, бессмысленности, разгильдяйства. В старорусском это обозначалось одним словом – «гиль» (близко по звучанию к «гниль»). И такой социум можно назвать «гилевым», или загнивающим. И тогда в такой системе или есть, или образуется контр-система. «Контр-система человека» при нахождении в гилевом состоянии – это совесть. И контр-система гилевого социума – это «совесть нации»…

Понятно, что может случиться необратимое, движение к «доброму состоянию» окажется невозможным, и качество системы пойдёт дальше вниз. Она становится преступной – по факту урона окружающим, искажения окружающего. Преступность возникает по отношению человечности, по отношению единых принципов справедливости/правды. Наличие же контр-системы уже связано с борьбой, в том числе извне. Преступная система человека – по тому же правилу – в расхождении мыслей, слов и дел. Но важна динамика, или технология «преступности», которая отражается на самом человеке. Когда нет ещё внешнего, но уже есть внутреннее искажение самого носителя, которое и создаёт «внешний промах», то есть грех (буквально).

Может быть внешняя преступная система, и направленная внутрь. Первая – «злая», сознательно лицемерная вовне. Вторая – «ложная», невежественно самообманная. Обе разрушительны, но как понимаем с последствиями или для других, или для себя.

В «злой системе» образуется и используется скрытое управление, некая дубль-система. (Дубль-система может быть и у «ложной системы человека», но это уже связано с душевными растройствами.) И появляется вопрос: Как бороться с первой системой? (Как лечить вторую? – это тоже важно, но потом.) Непростая задача; если ещё учесть следующее.

Привлекательность преступной идеологии в том, что её носители представляются свободными, самостоятельными, решающими сами свою жизнь. Этим завлекают. Используют. И повязывают. Вроде независимость, решительность, смелость и даже вроде-благородство завлекают субъектностью в оппозиции (фронде) всякой системе. При падении любой системы как раз и появляется такая братия. Но их ведёт выгода. И это различительный признак в действительной субъектности. Узнаёте здесь либералов и либерализм?

В системе, пока она не преступная (в той или иной степени нарушений), слова совпадают с делами, идеология с действиями, правда с успехом, искажение с наказанием. И это – самое важное в любой системе; для жизнеспособности, для её членов. (А когда она не здорова, появляются утилизаторы, «либералы».) И как сказали, есть системы в которой двуличность для себя и других является нормой. Она создаётся для завоевания других. Сращивание Капитала, островной геополитики и носителей в лице англо-саксов явилось фактом такой «злой системы».

Что делать? Первое, сохранить альтернативную Цивилизацию, выработав её целостный Проект, имеющий не придуманную, но органичную, в механизмах проявленную связь социального и Божественного. То есть построенную на осмыслении мета-оснований каждой социальной сферы. Второе, хотя здесь всё едино вместе, надо иметь единое психолого-религиозное осмысление Человека в его целостной жизни Народа, как органичного единства «Я-Мы». Третье, быть грамотными, сильными, аллертными, воинственными…

* * *

Выше мы говорили, что это одно – (1) пребывание в предназначении и (2) «быть собой», быть в естестве. А что тогда есть «казаться»? Зачем и у кого возникает «казаться»?.. Понятно, что оно может быть преднамеренным и контролируемым; и это «целевое актёрство» здесь не интересно. Но «казаться» может быть и наведённым!.. Причём связанным с «миролюбием», которое по факту есть неуверенность, отягощённая претензией…

Ошибочность установки «быть хорошим» (в том числе для других) – в претензии «хорошести», претензии факта по всего лишь установке на него, по авторской благологике «должного как существующего», по претензии своего достоинства в этом… И это сразу не находит подтверждения у других, потому что сама установка и представление в авторе уже ведёт его к поведению по вроде состоявшемуся факту и удовлетворению, по упреждающему достоинству. Реальных же оснований этого нет, а есть предположение вне реальности событий и отношений; что, как неадекватность, и считывают окружающие. Плохо в этом – именно «настраиваться хорошим» к окружающим нормам, потому что это не имеет осмысления и позиции. Это делает отчуждённым от своих представлений и попыток понять мир и себя, то есть оставляет вне познания и Любви. Это было в СССР-1; вместе с «миролюбивой политикой», за которой были ущербность и предательство. И нам не нужен ещё удобно-хороший СССР-2…

Иллюзионному миролюбию/благообразию противостоит реалистичность созидательной воинственности/аллертности. Речь не о вежливости и грубости, но о том самом единстве мысли-слова-дела, об искренности. И это не про столкновение установок и пустых споров «пацифистов» и «агрессоров». Вопрос к ним – несут ли они ответственность, и в какой действительности они живут?

Вредны всякие пред-установки и на мир, и на войну; как в человеке, так и у страны. Есть только одна здоровая установка – одновременно на реализм и ответственность; то есть при-нятие долга/призвания при внятности внутреннего содержания (мира), задающего ответственность по целям и смыслам вмещённого бытия. Если говорить о государстве, то помните, мы говорили выше о совпадении идеологии и действия?.. Открытость и искренность – на уровне государства; которые также находят отклик окружающих, как они же в отдельном человеке.

Когда у человека на переднем плане находится его ответственность, его задачи в общем деле по его смыслам/принципам, он находится не в экране кружения мыслей/желаний, а в глубине за ними; и тогда он чувствует свои подсознание и призвание. Когда у человека на переднем плане его установки/ощущения значения (норм достоинства), он действует не из реальности, а из этого ощущения/состояния как-бы наличного достоинства, которое есть только у него, которого ещё нет как результата. Вот первый человек действует в реальности, в скромности; то есть скромность – это исходное принятие реальности, которой предстоит осуществиться. А второе состояние – почти-гордыня, которая есть слабость перед реальностью; не человек слаб, он слаб неадекватностью своего предощущения, своей пост-фактичностью без факта, своими опережающими иллюзиями.

Мечта – широкое понятие, с множеством оттенков, уводящих и в положительную, и в отрицательную стороны. А есть такое понятие – прелесть, «впасть в прелесть», возомнить. Вот это «возомнение» – и есть граница; на одной стороне воодушевление, на другой возомнение. Возомнение – это ощущение, когда как будто уже всё состоялось, и человек переживает некий пост-факт, и себя в этом; то есть возомнил, впал в прелесть. Настоящая же мечта имеет оттенок грусти – и не о себе. Настоящая мечта связана с делом, и её тихая грусть приобщения к цели такая же, как в начале любого пути. В ней – негромкой, интимной – собранность и полнота.

Тонка грань, и она – внутри человека. Между мечтой и прелестью стоит гордость, предощущение гордости. Так что весь вопрос – Что в мечте? И что – после мечты? И только тогда можно сказать – Что это было: мечта или прелесть? И в этом мечта схожа с идеей.

Граница между воодушевлением и гордостью (возомнением) также тонка, как между движением и остановкой. Падение фиксирует разницу. Но и балансировать можно долго…

Страна в гордости – это пропащая страна. У этой страны закрыт верх, она замкнута в социальном успехе, в «кажимости» этого. Отсюда проявляются соответствующие мышление, понимание, способы мотивации. Это страна, которой манипулируют; просто по факту её нахождения в неадекватности. Уважение и ценение предков, их подвигов – это не гордость! Качество, о котором мы говорим несравненно выше официальной пропаганды, всегда формально-напыщенно-неуклюжей, отражающей самомнение, не-скромность организаторов; и точно это же сеющих в людях. Патриотизм – не от громких медийных проектов всяких Ёпрстов, а от причастности большим делам. Как значение жизни проявляется в Знании и Любви, так и уважение-память в том же. Что соединяет нас через Знание и Любовь? Что и как должно быть направлено нам, чтобы мы ощутили уважение и стремление продолжения дела предков??

А «страна в гордости» – что это, например, сейчас? А то, что сделают нынешние, новые «крас-ные» и «белые», если придут к власти и станут «исправлять». Возвращая из прошлого одно, и закрывая в прошлом другое – без взвешенного отношения по критериям будущего – это будет делаться неизбежно в опоре на быстрое и широкое переиначивание, потребующее идеологического оформления и защиты. На передний план выйдет самоцель властного исправления, а не честность в принятии таких решений людьми с их же ответственностью, которая и должна быть воспитана и обеспечена властью; прежде всего. Идеологическое насилие потребует формирования новых смысловых привязок и новой гордости. И страна (через определённых людей конечно) сместит внимание с реальности смыслов, дел, качества, ответственности на ощущение новой гордости. «Новое» заразительно.

Страна в гордости – это страна, в которой Смысл, Большое дело и Предельное понимание перешли на задний план; первое – в превратной идеологии, во второе не верят, третье извращено и подчинено. Это страна, в которой ушло стремление, Дух и осталась мечта, душа народа. Без идеологии, да, не может быть государства как актора. Но речь не о государстве и не об идеологии. Речь о представлении в обществе смыслов, о соответствующих примерах.

Такое понимание важно для различения разных уровней мечты, так свойственной нам. Есть мечтательность, и есть стремление. Русская мечтательность проявилась в отлучении от исконного пути Русской цивилизации и соответственно от участия в Её деле. И одновременно с этим мы стали плохо понимать друг друга… До этого были сказы, и в них вы найдёте не мечту, а путь. 33 года на печи – это до собственно сказа, в присказке. Витязь на распутье и «пойди-туда-не-знаю-куда» – это не про мечту, не про надежду. Они возникают уже как результат некой потери и упование на другое. А нам нужно Призвание, нам нужно понимание себя и свой Путь. Русь или будет собой, или её не будет никакой.

Ну а разговоры о мечте – это этап в конце безвременья, этап перед формулированием и возвращением к Призванию. Этот этап надо оставить, чтобы идти дальше. И выйти на правду/ответственность, на самореализацию каждого для блага всех.

[Обсуждение на форуме «Публицистика»]