Я пророчить не берусь, но точно знаю, что вернусь

Пусть даже через сто веков в страну не дураков, а гениев.

И, поверженный в бою, я воскресну и спою

На первом дне рождения страны, вернувшейся с войны.

Игорь Тальков

На основе результатов фундаментального исследования мировой социокультурной динамики на протяжении нескольких тысячелетий истории человечества, выполненным в 1930-х годах, выдающийся социолог Питирим Сорокин выявил цикличность смены типов организации общества (1). П.Сорокин подробно рассмотрел различные аспекты нарастающего кризиса западного общества и его культуры, которую он определил как чувственный тип, противоположный идеациональному типу культуры. Основными признаками последнего являются: реальность воспринимается как нематериальное, непреходящее Бытие; цели и потребности в основном духовные; степень их удовлетворения – максимальная и на высочайшем уровне; способ их удовлетворения или реализации – добровольная минимизация большинства физических потребностей, вплоть до полного отказа от них. Чувственная культура в большинстве своих посылок антиномична идеациональной. Такая цикличность обусловлена, как показал Владимир Шмаков тем, что сознание общества или государства как организма, аналогично сознанию отдельного человека, одновременно причастно ноуменальному и феноменальному мирам (2). Раскрывая сопряжённость ноуменальной иерархии монад и феноменальной иерархии множеств в жизни космоса, он подчеркнул, что ноуменальное и феноменальное живут по различным законам и стремятся к различным целям. "Основной вид мировой трагедии заключается в глубочайших противоречиях между ноуменальным и феноменальным в их природе, законах, целях, тенденциях и механизмах осуществления". Согласно представлениям В.Шмакова, всякое общество имеет перед собой две противоположные задачи. С одной стороны, оно должно стремиться к возможно лучшей феноменальной организации, чтобы создать наиболее благоприятные условия жизни как для каждого его члена, так и для всего народа, а с другой – оно должно выявить потенциально заключённое в нём ноуменальное содержание. В большинстве случаев эти две цели взаимно исключают друг друга, поэтому общество всё время должно соблюдать некоторое равновесие между ноуменальным и феноменальным стремлениями; "как излишнее усиление, так и излишнее замедление тех или других одинаково приводит к замедлению эволюции, к её остановке и даже полной гибели".

Результаты численного моделирования развития планетарного человечества как организма, в сопоставлении с развитием эмбриона человека представлены в работах известного специалиста в области устойчивости развития систем различной природы – Виктора Кузьмина (3,4). Отмечено, что на уровне оценки характерное время развития человечества составляет примерно 37,5 лет; принято, что для эмбриона человека организменная стадия начинается на 19-е сутки после оплодотворения, когда у него появляется нервная пластинка. На основе полученных результатов сделан вывод, что современное человечество проходит начальные стадии организменного развития. Аналогом 19-х суток эмбрионального развития человечества является 1950-й год – начало промышленного производства ядерного оружия в США и СССР. В.Кузьмин полагает, что по аналогии с эмбриогенезом, человечество прошло самый тяжёлый – критический период, связанный с переходом к организменной стадии развития. На его взгляд, это обусловлено накоплением арсенала ядерного оружия, способного уничтожить жизнь на Земле, что сделало возникновение мировой ядерной войны бесперспективной. Он сделал вывод, что организменная стадия развития человечества требует смены основных понятий о мире, месте в нём человека и приоритетах жизненных ценностей. Примечательно, что на 21-е сутки в эмбрионе человека размером около 4 мм возникают регулярные пульсации, как бы символизируя начало формирования сердца. Для человечества началу такой стадии соответствует 2025 г. (1950 + 37,5*2); важность этой даты для России отмечена в статьях (5,6), исходя из других представлений.

В самобытной концепции социальной метаистории России Даниил Андреев в качестве одного из переломных этапов развития российской государственности выделил правление императора Петра 1, которого он считал родомыслом – историческим деятелем, оказавшим могучее и благотворное воздействие на судьбу народа и государства, "руководимый в своей деятельности инспирацией народоводительствующих иерархий" (7). На его взгляд, Пётр 1 по своему духовному масштабу, дарованиям, уму, характеру и даже физическому темпераменту в точности соответствовал идеальному образу государственного деятеля, какого требовали тогда Россия, её метакультура, миссия и судьба. Согласно пониманию В.Шмакова, если отдельный человек сумеет воплотить в своём лице и деяниях трансцендентные веяния, он становится великим деятелем истории, "в противном случае он безнадёжно осуждён на гибель, как бы ни был велик его личный талант". Он отметил,что было бы заблуждением приписывать достижения выдающихся правителей их бодрствующим сознаниям; в действительности такие деятели являются лишь исполнителями возложенной на них миссии, которая мистически перерождает всё их существо (2). Их собственная одарённость состоит лишь в умении уловить нисходяшие веяния высших реальностей. "Обладая высоко развитой высшей интуицией, эти люди отождествляют свою субъективность с конкретными тяготениями эгрегора, и через это становятся его реализаторами в феноменальной жизни".

Д.Андреев полагал, что началом процесса государственной гибели российской империи следует считать правление императора Николая 1, характерной чертой которого он считал ожесточённую борьбу воинствующего государственного начала против начала культурно – творческого. Такая тенденция продолжилась при преемниках Николая 1 и сопровождалась, согласно представлениям Д.Андреева, удушением литературы и усилением цензуры, засильем бюрократии и военщины, поражением в Крымской войне, попытками различных реформ, назреванием революционной ситуации. Он отметил, что одним из законов русской истории – в том смысле, в каком этот термин можно применять к историческим явлениям, повторявшимся три раза, является такой: когда с русской исторической сцены сходит тиран, царствовавший более 20 лет, доведший государство до грани военной катастрофы, происходит следующее (7). Новые правители, роковым образом скованные узами политической преемственности, не могут отрешиться от основ старой государственной концепции и оказываются неспособными понять, до какой степени тирания развенчала в глазах народа эту концепцию со всеми её идеалами. Весьма скоро обнаруживается, что народ притих до времени, поскольку полицейская система, усовершенствованная деспотом, продолжает существовать, "и поскольку атмосфера не только политического, но и культурного, духовного единодержавия, царившая столько лет, окаменила ту психологическую почву, без которой не могут выглянуть на свет ростки новых идеологий". В какой степени такая тенденция проявилась в постсоветской РФ? Некоторые аспекты этой темы рассмотрены в статьях автора (8,9).

При кратком рассмотрении эгрегориальной метаистории Киевской Руси Д.Андреев не обратил внимание на событие, которое, по-видимому, стало главной причиной "раскола" эгрегора русского православия – значительная его часть на несколько веков оказалась под влиянием католичества. В 1253 г. великий князь киевский Даниил Галицкий заключил унию с католической церковью и принял от Папы Римского Иннокентия 4 корону в качестве короля Руси; некоторые аспекты этносоциологии Киевской Руси в этот период рассмотрены в статье Александра Дугина (10). Этот раскол в определённом смысле был закреплён в 1654 г., когда территория подконтрольная Войску Запорожскому была принята в состав Русского Царства. Одним из следствий этого события стала длительная война с Речью Посполитой (1654 – 1667-й годы), примечательно, что в этот период произошёл раскол Русской православной церкви; историю становления украинства на южнорусских землях подробно рассмотрел известный славянист Олег Неменский (11,12). Он отметил, что современный украинский национализм – прямое логическое продолжение польской русофобии; "именно Польша сыграла важнейшую роль в создании русофобии как фундаментальной и неотъемлемой части западной идентичности". О.Неменский полагает, что на протяжении нескольких веков Москва играла роль антирусского центра, главного проводника украинизаторской политики в Юго – Западной Руси. На его взгляд, невыработанность в постсоветской РФ русского национального проекта и соответствующей идеологии, оставляет русского человека в Украине без выбора; "как ни горько это признавать, но лучший способ украинизировать Юго – Восточную Украину, это присоединить её сейчас к Москве". В 2022 г. такое присоединение частично произошло; в результате, как считает известный украиновед Ростислав Ищенко, Россия присоединяет гражданскую войну (13).

В концепции становления ноосферы, разработанной Алексеем Яшиным, базовым инструментом расчеловечивания и превращения общества в человейник, является виртуализация социума (14). Обоснованность такого представления подтверждает статья социолога Владимира Игнатьева, который отметил, что взаимодействие устройств с искусственным интеллектом (ИИ) и человека приобретает характер специфической разновидности социального взаимодействия, "но уже иного социального" (15). "При этом меняется природа обеих сторон, происходит обоюдная мутация, в результате которой появились субъекты – гибриды с антропоморфными (у устройств с ИИ) и техноморфными (у людей) характеристиками"; в этом процессе активно формируется гибридный социум. Примечательно, что в концепции А.Яшина важное значение имеет "асоциальная трансформация личности" человека. В.Игнатьев полагает, что назрела необходимость в существенном уточнении морфологии современного общества и объекта социологии современности – им становится гибридная социальность, включающая четыре вида агента социальности: 1) человека; 2) технобиологического гибрида; 3) "цифрового двойника" человека; 4) техносубъекта. Очевидно, что в гибридном социуме критерии формирования правящего слоя будут существенно отличаться от предъявляемых к элите общества в эпоху гуманизма, аналогично тому, как требования к элите в условиях аристократии (в понимании Платона) во многом отличны, чем в условиях какистократии, когда общество находится в состоянии аномии. Представления ряда исследователей о качестве правящего слоя в постсоветской РФ рассмотрены в статье Леонида Фишмана (16).

Литература

1. Сорокин П. Социальная и культурная динамика. СПб., 2000.

2. Шмаков В. Закон синархии. Киев, 1994.

3. Кузьмин В.И. и др. Организменная модель развития человечества. Этика и наука будущего. Матер. науч. конф. М., 2004, с.227-232.

4. Кузьмин В.И. и др. Современный кризис цивилизации. // Дельфис, 2010, № 1, с.61-68.

5. Кинсбурский А. Творческие циклы России. // "Академия Тринитаризма", М., Эл. № 77-6567, публ.28300, 24.01.2023.

6. Ерёмин В.И. Сможет ли социология познать жизнь общества как феноменальный ноумен? Там же, публ.28683, 22.10.2023.

7. Андреев Д.Л. Роза Мира. М., 1996.

8. Ерёмин В.И. Постсоветское самодержавие: клан, номенклатура или элита? // "Академия Тринитаризма", М., Эл. № 77-6567, публ.28181, 21.11.2022.

9. Ерёмин В.И. Симулякры – удел РФ в эпоху глобализма? Там же, публ.28406, 30.03.2023.

10. Дугин А. Гвоздь в крышку гроба укронацизма. Там же, публ.27702, 14.03.2022.

11. Неменский О.Б. "Чтобы быть Руси без Руси". // Вопросы национализма, 2011, № 5, с.77-122.

12. Ерёмин В.И. Украинство – рассадник русофобии? // "Академия Тринитаризма", М., Эл. № 77-6567, публ.28367, 03.03.2023.

13. Ищенко Р. Россия присоединяет гражданскую войну. Там же, публ.27986, 20.07.2022.

14. Яшин А.А. Феноменология ноосферы: Апология человека. Тула, 2019.

15. Игнатьев В.И. Объект социологии в метаморфозе морфогенеза гибридного социума. // Социологические исследования, 2022, № 4, с.114-124.

16. Фишман Л.Г. Наш "неправильный" правящий класс: чего от него ждать? // Полития, 2023, № 3, с.47-61.