Дискуссии - Наука

Денис Клещёв

Интервью профессора Токийского императорского университета Йо Кокиншу о значении исследований полей Энглера-Браута-Хиггса для фундаментальной науки.

«TGR»:

— Уважаемый доктор Кокиншу, в прошлом году вы совместно с профессором Подолински стали лауреатами престижной награды в области субъядерной физики. Каким образом ваше открытие связано с нейробиологией и наукой о мышлении человека?

Йо Кокиншу:

— Для большинства людей, которые не связаны напрямую с проблемами науки, развитие технологий и научных теорий предстает как постепенное накопление знаний. Но это не всегда так. На самом деле зародыши передовых идей часто можно встретить в теориях, которые долгое время наукой отвергались. Николая Коперника, предложившего модель движения Земли вокруг Солнца, считали сумасшедшим. Наука признавала незыблемой геоцентрическую систему Птолемея, хотя до Птолемея гелиоцентрическую модель предлагал Аристарх Самосский. Переход от Аристарха к теории Коперника оказался нелинейным, между ними период почти в две тысячи лет. Знаете, когда я прочел трактат Аристотеля «De anima», я был поражен тем, что, оказывается, еще Фалес Милетский утверждал, что «магнит имеет душу», так как главное свойство души состоит в том, что она производит движение сама из себя. На первый взгляд это высказывание кажется наивным, но, согласно исследованиям, которые проводились многими учеными, не только мной и доктором Подолински, нейрофизиология мозга действительно тесно связана с электромагнитным и другими полями.

«TGR»:

— Магнит имеет душу, следовательно…

Йо Кокиншу:

— Следовательно, душа, как любая сущность, должна выражаться в той или иной форме, но наличие формы подразумевает определенный вид материи. Об этом и размышлял Аристотель в своем трактате «О душе». Проблема в том, что материю обычно ассоциируют с твердыми телами, которые можно потрогать, увидеть в телескоп или в микроскоп. Но в современном понимании материей является все, что обладает энергией. Гравитационные и электромагнитные поля — такая же материя, хотя мы не можем к ней прикоснуться. Мы можем исследовать свойства этих полей с помощью интеллекта — это единственное, что нам остается, так как внешние рецепторы нашего тела воспринимают и отражают весьма ограниченную часть окружающего мира. На основании этих ограниченных данных мы составляем картину того, как устроен мир, но это лишь небольшая часть реальности.

«TGR»:

— Напоминает философскую пещеру Платона, в которой находятся люди, наблюдая только тени, возникающие от света, изредка проникающего в пещеру.

Йо Кокиншу:

— Да, это хорошая аналогия для того, чтобы передать ограниченность нашего восприятия. То, что мы видим как объективный мир, — лишь небольшая «пещера», тогда как подлинный мир намного шире, он открывается где-то снаружи, а не внутри «пещеры» физических тел и явлений, наблюдаемых нами непосредственно. Впрочем, мир идей Платона понимается весьма упрощенно, даже примитивно, такую традицию создали сами философы, поэтому я бы не стал использовать выражение «мир идей» для отождествления его с подлинной реальностью. Хотя, безусловно, идеи, о которых говорил Платон, порождаются той, более сложной реальностью. Мы давно знаем, что психические явления связаны с электромагнитным полем. Эта связь очевидна, она лежит на поверхности, так как сигналы передаются в нервной системе с помощью электромагнитных импульсов или волн. Кстати, во многих древних культурах происхождение Вселенной связывали с первичным океаном, и когда мы говорим о волнах, которые распространяются в том или ином поле, мы используем ту же семантику, хотя выражаем ее через другие понятия и формулы. Так вот, гравитационное поле можно назвать «первичным океаном», из которого возникли звезды, планеты и другие макроскопические объекты, включая живых существ и человека.

«TGR»:

— Но, чтобы все это стало возможным, должен был появиться бозон Хиггса?

Йо Кокиншу:

— Разумеется, в 1960-х годах в рамках Стандартной теории была высказана гипотеза о существовании такой частицы, которая позволяет вступать другим частицам в гравитационное взаимодействие между собой. Если бы такой частицы не существовало, мы бы до сих пор не смогли объяснить, каким образом из разряженной плазмы, из этого «первичного хаоса» частиц, возникли сгустки материи в виде звезд и галактик. После сенсационного открытия бозона Хиггса в 2012 году, научный мир вздохнул с облегчением. Оказалось, что мы находимся на верном пути. (Смеется).

«TGR»:

— Вы пошли дальше и обнаружили…

Йо Кокиншу:

— Подождите, до того, как мы кое-то обнаружили, происходило много чего интересного. Еще в 1803 году Томас Юнг обнаружил квантовый эффект наблюдателя, пропуская потоки света через две щели. Представьте, что люди, живущие в пещере Платона, проделали в стене две узкие щели, а на противоположную стену установили светочувствительный экран. Когда свет прошел через щели, на экране запечатлелось сразу много полосок-теней, напоминающих волны на поверхности воды. Откуда люди сделали заключение, что свет распространяется в виде волн. Но некий философ Фома не поверил и решил сам присутствовать в комнате во время эксперимента, чтобы увидеть эти волны. Он дождался момента, когда свет прошел через две щели в стене, но на экране осталось только две полосы! В присутствии наблюдателя тот же свет повел себя как поток частиц — как крупа, которая оставляет две полоски, если насыпать ее через две щели. Один и тот же квантовый объект или процесс может вести себя по-разному, проявляя разные свойства в зависимости от того, наблюдает за ним кто-то или нет. Потому что наблюдатель одним своим присутствием меняет условия, при которых протекает наблюдаемый им процесс. Это проблема, с которой можно столкнуться в гораздо более сложных экспериментах с квантовыми объектами.

Еще одна фундаментальная физическая проблема, связанная с эффектом наблюдателя, — так называемый парадокс Эйнштейна-Подольского-Розина. При аннигиляции позитрона и электрона образуются два фотона, имеющие одну плоскость поляризации, но летящие в противоположные стороны. Оказалось, что если у одной такой связанной частицы изменить плоскость поляризации, то одновременно изменится и плоскость поляризации у другой, которая находится на огромном удалении от первой. Это не совпадало с выводом Эйнштейна о скорости света как предельной для передачи информации.

Но почему бы не допустить, что в присутствии наблюдателя скорость передачи информации ограничена скоростью света, а в отсутствие наблюдателя она может многократно ее превышать? Для этого необходимо, чтобы для сверхсветовой передачи информации были задействованы дополнительные поля. Поля Энглера-Браута-Хиггса (ЭБХ-поля) подходили на эту роль, они были малоизучены, но мы понимали, что через них происходит взаимодействие, перенос информации из электромагнитного и гравитационного полей. Гравитационное поле в свою очередь являлось ключевым параметром в описании темной материи. Эта темная материя электрически нейтральна, ее нельзя зафиксировать привычными оптическими и электрическими приборами, но она составляет большую часть общей энергии Вселенной.

«TGR»:

— И тогда вы пришли к пониманию того, что информация в нейронах мозга тоже передается не только с помощью электрохимических сигналов?

Йо Кокиншу:

— Да, мы зафиксировали, что в коре головного мозга человека, а именно на тех участках, которые отвечают за понимание смысла слов и визуальных образов, возникают эти поля Энглера-Браута-Хиггса. Нервную систему можно уподобить радиоприемнику. Она транслирует в эти поля информацию и принимает ее от этих полей. Но это не радиосигналы, это субквантовые сигналы, которые распространяются не вдаль из точки А в точку B, а вглубь того, что мы иногда называем энергией вакуума или темной материей. Вопрос: куда уходят и откуда приходят эти субсигналы? Из первоначальных опытов, которые ученые ставили до нас, выходило, что свойство разума, которое выделяет человека, обусловлено сообщением с полем, которое нельзя назвать ни одной из частей биологического организма. Как радиоволну, через которую передается музыка, звучащая в вашей автомагнитоле, нельзя назвать частью антенны. Но, в отличие от радиоприемника, который не может сам себя модифицировать, эти субсигналы влияли на рост клеток, на образование новых синапсов между группами нейронов.

«TGR»:

— Дэвид Бом говорил, что человеческий мозг записывает все происходящее с помощью нейросигналов, как на магнитной пленке магнитофона, кодируя поведение человека и появление у него мыслей.

Йо Кокиншу:

— Замечательно, что вы вспомнили о работах Дэвида Бома! В действительности именно его следовало бы назвать первооткрывателем субквантовых взаимодействий. Его считали еретиком и отступником от классической квантовой теории, но он высказал несколько идей, к которым мы пришли спустя почти сто лет развития физической науки. Наблюдая в Беркли за согласованным поведением электронов в плазме, он сформулировал идею нелокальности. Он предположил, что целые океаны частиц могут действовать согласованно, как в его опытах с плазмонами. А что такое нервная система живого организма? Это определенным образом упорядоченное и согласованное движение миллиардов клеток и частиц, тех же электронов. Гипотеза Бома нашла подтверждение в исследованиях Карла Прибрама, который обнаружил, что память в мозгу хранится нелокально, она не привязана к одному участку мозга. Нейроны разных отделов мозга выполняют локальные функции лишь потому, что избирательно реагируют на частоты и параметры волн.

«TGR»:

— Это очень интересно! Как слушатели радиоэфира избирательно настраиваются на свою частоту, кому-то нравится «Rock & Metal», кому-то «Soma FM», «Bar Legend», «Hot 108», «Free FM» или, скажем, «Radio Nirvana».

Йо Кокиншу:

— (Смеется). Ну да, если хотите, в некотором смысле так и есть! Все радиостанции вещают в вашем городе одновременно, но каждый слушатель настроен на свою волну. В 1979 году Девалуа и Рассел сделали поразительное открытие, они доказали, что клетки мозга при анализе визуальной информации используют преобразования Фурье. Разумеется, в работе мозга задействованы очень многие процессы, и нейрофизиологи долгое время просто игнорировали исследования Девалуа, они отказывались верить в то, что клетки мозга сами по себе производят некие математические преобразования, ведь никто им не преподавал в университете высшую математику. Не так ли?

Что такое метод Фурье? Это возможность преобразовать комбинации сложных волновых функций или сигналов в более простые. В отличие от обычного нахождения производных (метод дифференцирования) метод Фурье работает как с действительными числами, так со мнимыми величинами. Это важно! Потому что мнимые числа образуют фазовый спектр, из которого можно восстановить сложный волновой паттерн. Гельмгольц показал, что фонорецепторы внутреннего уха преобразуют частоты звуковых волн. На практике это работает приблизительно так: в ухо влетает сложная звуковая волна, она преобразуется, убираются шумы, находятся дискретные значения слов, которые соответствуют тем, что отображаются в вашей памяти. Благодаря чему весь фурье-образ сообщения становится вам понятным, и вы можете его легко повторить, хотя частота вашего голоса будет другой. Вам не нужно пародировать голос, чтобы повторить чью-то мысль. Смысл связан с частотами, в то же время обладает динамическими свойствами и относительной независимостью от всего, что мы с вами видим и слышим. Мы распознаем образы, понимаем речь и текст, благодаря нейронам, совершающим преобразования Фурье и другие преобразования, неужели в это трудно поверить?

«TGR»:

— Да, но мне неприятно осознавать эти слова. Мы привыкли думать, что человек сам изобрел математику, а из ваших слов можно сделать вывод, что...

Йо Кокиншу:

— Дэвид Бом пришел к выводу, что Вселенная устроена по принципу голограммы, и нервная система человека — одна из интерпретаций вселенской голограммы, ее образ и подобие, если так можно выразиться. Достаточно хорошая интерпретация, но сильно фрагментированная, и процесс познания можно рассматривать как преодоление этой фрагментации. В свое время на эту тему было много спекуляций, поэтому я бы не стал использовать слово «голограмма» для обозначения подлинной реальности. Хотя это гораздо более содержательная и продуманная концепция, чем просто «мир идей» Платона, недоступный восприятию.

«TGR»:

— Почему вам не нравится слово «голограмма»?

Йо Кокиншу:

— Дело не в том, нравится оно мне или нет, хотя, наверное, и в этом тоже. (Смеется). Дело в том, что для объяснения голографической модели Дэвид Бом использовал слова и образы, которые для его последователей превратились в канон. Они стали понимать голографический принцип как полноту и целостность (Wholeness) описания реальности, упустив из вида, что неполнота так же важна. В области сознания она даже более важна, чем целостность.

«TGR»:

— Каким образом? Поясните.

Йо Кокиншу:

— Хорошо. Если голограмма — развернутый и полный образ Вселенной, а скрытый порядок находится в зашифрованном коде, то более важно знать код, раскрывающий последовательность образов. Интересно найти локализацию этого кода как раз в неполном виде, иначе все ваши знания окажутся бесполезными. Вы можете знать, что из яйца появится курица, но курица не заговорит с вами человеческим голосом, она не наделит вас новыми знаниями, так ведь? Вы можете знать, что в стакане воды — неограниченный запас энергии, но при этом будете страдать от жажды и холода. Ваши знания бесполезны, если не локализованы, а локализация знаний означает неполноту.

«TGR»:

— Вы хотите сказать, что, если правильно локализовать код или заложенный в нас скрытый порядок, то можно гулять босиком по воде?

Йо Кокиншу:

— Нет, я хочу сказать, что не надо превращать высказывания Бома в схоластику. Вы можете проштудировать Дэвида Бома и сказать: «Уж теперь-то я точно все знаю — я знаю, что в снежинке отражается строение метагалактики», — но не знать, как справиться с насморком, не говоря о решении проблем загрязнения окружающей среды или таяния ледников в Антарктике. С одной стороны, мы все еще очень далеки от расшифровки более глубокого кода, который нейросистема использует в обмене информацией с темной материей и ЭБХ-полями, с другой стороны, нами получены результаты, хорошо согласующиеся с рядом положений теории Бома-Прибрама. Так, отличительной чертой человеческого сознания является то, что нейросигналы не только кодируют возникновение мыслей, но и мысли в свою очередь могут оказывать воздействие на глубинный код, запускающий субквантовые сигналы. Человек может перекодировать сигналы, присвоить им другое значение, перенаправить не только свои действия и мысли, но и действия других людей, стать проводником представлений, которые будут оказывать воздействие на человечество много столетий и даже тысячелетий. Животные этого не умеют...

«TGR»:

— Почему? Ведь у животных тоже есть мозг и нервная система, у них тоже есть своя воля, желания, а значит, чувства и душа. В чем разница?

Йо Кокиншу:

— Разница в том, что высшие животные не научились выражать мысли символически, хотя, может, киты научились. (Смеется). Один мой друг считает, что научились. Но в эволюции нашего мышления решающую роль сыграла письменность. Письмо — не просто средство общения и восприятия информации, это способ самопознания, а самопознание — и есть сигналы, которые распространяются не из точки А в точку B, а вглубь, туда, где мы встречаем ту самую, более связанную реальность. Наши предшественники были сосредоточены на процессах распознавания сигналов, поступающих в мозг из внешнего мира. Когда-то это было актуально, это было полезно при создании интуитивно понятных интерфейсов, обслуживающих программ. Но это ни на шаг не приблизило нас к ответу на вопрос: «Что есть сознание?». Мы сосредоточились на другом, мы стали изучать само мышление, как группы нейронов интерпретируют символические системы и смыслы, порождаемые текстами, семиотика которых нам более или менее понятна. Я говорю «более или менее», потому что язык — живая динамическая система, которую нельзя полностью формализовать. В семантике языка, как в квантовой термодинамике или в тепловой теории поля, большое значение имеют вероятностные процессы.

«TGR»:

— Но, если я говорю «да», это не может с той или иной вероятностью означать «нет», если я говорю «я», это не может означать кого-то другого. О каких вероятностных процессах идет речь?

Йо Кокиншу:

— Как показывает статистика, очень многие семьи подают на развод после нескольких лет совместной жизни, хотя каждый супруг говорит «да», отвечая на вопрос: «Согласны ли вы взять в жены, согласны ли вы взять в мужья…». Человек думает «я» — избранник или избранница, но через несколько лет избранником или избранницей становится кто-то другой. За этими цифрами стоят тяжелые психические травмы, но это часть реальности, которая сложнее, чем мы готовы это признать. Чем более мобильно и технологично наше общество, тем быстрее оно видоизменяется и тем больше возможностей предоставляет, но — тем менее устойчивы в нем любые связи. Хаос, социальная и психическая нестабильность — плата за прогресс, причем разрушению подвержены не только чьи-то личные связи, на пике развития разрушаются целые цивилизации. Мы убеждены, что общество регулируется законами, традициями, культурными кодами, нашим сознанием, но общество в значительной мере функционирует неосознанно. Мы даже говорим, здесь и сейчас, не осознавая всех возможных последствий сказанного. Язык, которым мы пользуемся, — более сложный феномен, чем полагали лингвисты в прошлом, изучая лишь его статичные формы. Язык модифицируется, даже если мы не узнаем никаких новых слов, он усложняется со временем, как любой творческий процесс возникновения новых кодов, поэтому нельзя войти в один и тот же текст дважды — спустя время мы читаем его по-другому.

«TGR»:

— Вы заглянули в человеческое сознание через тексты, как если бы это был микроскоп?

Йо Кокиншу:

— Еще одна любопытная аналогия! Но даже самый мощный микроскоп не позволяет нам в деталях разглядеть молекулу ДНК, чтобы «сфотографировать» генетический код. Как известно, первый снимок, по которому можно было судить о двойной спирали ДНК, получила Розалинд Франклин. Ее снимок увидели Френсис Крик и Джеймс Уотсон, которые в 1962 году вместе с Морисом Уилкинсом получили за открытие структуры ДНК Нобелевскую премию, сама Розалинд к тому времени скончалась от рака, спровоцированного облучением, которому она подвергалась в лаборатории. Была ли видна структура ДНК на ее снимке? Нет, но эта структура в нем отражалась! Несомненно, без ее снимка Крик и Уотсон не продвинулись бы так быстро.

Когда мы стали рассматривать тексты и смыслы под другим углом, с позиций теории поля, сначала это тоже были такие нечеткие «снимки» нейроструктуры сознания. Потребовалось время, чтобы связать паттерны различных видов волн с регулярной структурой нейросигналов, которая выражается различными степенями двойки и тройки. Частным случаем закодированных таким образом волн как раз и выступает генетический код. Это объясняет изоморфизм языка и генетики, о котором антропологи и лингвисты заговорили сразу после открытия кодонов, структуры ДНК, состоящей из триплетов и четырех азотистых оснований: трехбуквенные корни арабского языка, «триплекация» в индоевропейских языках, комбинации четырех языковых субъединиц, шахматная комбинаторика, гексаграммы Книги перемен. Причем, как в генетике три кодона из 64 обозначают стоп-сигналы, так же в нейроструктуре есть виды волн, которые выполняют роль «пунктуации», отделяющей один образ или нейрокод от другого.

«TGR»:

— Генетический код органической жизни порожден нейрокодом? Но это же…

Йо Кокиншу:

— Я знаю, на что это походит, это походит на идеи креационизма, от которых наука давно хочет избавить человечество. Но, по-моему, это споры об удобстве изложения фактов, а не о сути. Мы не можем вычеркнуть Пифагора из истории математики за то, что он верил в переселение душ и считал себя одним из проявлений «божественного начала». Но с точки зрения традиционной логики суждений мы обязаны это сделать. Как можно считать лжеученого основателем науки? Дискуссия об этом завела бы нас слишком далеко, мы ведь уже говорили о нелинейности развития теорий. Конкретное значение имеет то, что нейросигналы воспринимаются и синтезируются нейронами, а их волновая природа не имеет четкой привязки к биологическим структурам. Такие волны можно сгенерировать вне тела, и человек их воспримет, такова природа фундаментальных полей, через которые распространяются любые сигналы.

Если раньше люди считали, что нашу жизнь предопределяет движение звезд, затем стали считать, что жизнь предопределяет генетический код, то сейчас мы говорим о том, что, наоборот, тонкая самоорганизация жизни, которую мы обнаруживаем в нейросигналах, предопределяет и генетический код, и движение звезд во Вселенной.

«TGR»:

— Благодарим вас, доктор Кокиншу, за встречу и возможность задать вам вопросы, которые встают перед нами в свете новых открытий в области нейробиологии. Наши познания о жизни и сознании, о коммуникации между нейронными, генетическими, биологическими структурами и фундаментальными физическими полями в последнее время значительно расширились. Можно только приветствовать ту ясность, с которой вы говорите о сложных феноменах, возникающих на пересечении многих наук и культуры в целом. Такая беседа в доверительной и неформальной обстановке, безусловно, будет интересна и принесет пользу всем, кто интересуется актуальными проблемами науки.

The Global Review: Science & Research. 26 March 2059

Отрывок из научно-фантастического романа Дэ Нирвакина «Призрачная модель»

[Обсуждение на форуме «Публицистика»]